Строй-справка.ру

Навигация:
Главная → Все категории → Образ города

Расположенный между Ньюарком и Нью-Йорком Джерси-Сити* носит характер периферии и для того, и для другого; активность его центральной зоны невелика. Рассеченный железными дорогами и автомобильными эстакадами город более похож на место, через которое проезжают, чем на место, в котором живут. Джерси-Сити расчленен на «соседства» по этническому и классовому признакам и разрезан насыпью Палисадов. То, что могло бы стать естественным торговым центром, задушено в зародыше надуманностью Джорнал Скуэр на верхней террасе, и в результате у города не один, а четыре или даже пять центров. К обычной бесформенности пространства и неоднородности структуры, характерным для унылых территорий любого американского города, здесь добавлена еще полная запутанность некоординированной системы улиц. Бесцветность, грязь и

Джерси-Сити — городов штате Нью-Джерси, входящий в нью-йоркскую агломерацию. От Нью-Йорка отделен рекой Гудзон. Население — 248 тыс. жителей (1974 г.). Имеет крупный порт и развитую промышленность; (Прим. науч. ред.) вонь поначалу ошеломляют. Это, разумеется, чисто поверхностное восприятие чужака, поэтому было крайне интересно выяснить, как представляют себе этот город те, кто живут здесь много лет.





Визуальная структура Джерси-Сити, полученная в результате полевого исследования, изображена в том же масштабе и с использованием тех же обозначений, что диаграмма Бостона. Город в большей мере обладает формой и рисунком, чем это может показаться с первого взгляда, как, впрочем, и должно быть, коль скоро в городе все же можно жить. Но и формы и рисунка здесь недостаточно, и в нем гораздо меньше распознаваемых элементов, чем в такой же зоне Бостона. Большая часть территории разорвана сильно выявленными разделяющими границами. Каркасом структуры служат Джорнал Скуар, один-два главных торговых центра, связанных линейно бульваром Гудзон. С бульваром Гудзон связаны район Берген и значительный по размерам Уэст-сайд-парк. Три пути на восток — Ньюарк, Монтгомери и Коммунипо-Гранд спускаются с обрыва и сближаются в нижней части города. На бровке обрыва расположен медицинский центр, и все движение прекращается, наталкиваясь на барьер, образуемый железнодорожно-промышлен-ной зоной и ее причалами на Гудзоне. Таков основной рисунок, и, за исключением двух-трех нижних улиц, он хорошо знаком большинству горожан.

Отсутствие характера немедленно обнажается при сопоставлении согласованных элементов, которые жители Джерси-Сити считают опознаваемыми, с аналогичной диаграммой для Бостона. Карта Джерси-Сити почти пуста. Джорнал Скуэр выделяется из окружения за счет сосредоточенных здесь объектов торговли и развлечений, но беспорядочное движение и пространственный хаос создают здесь чувство беспокойства и невразумительности. Не уступает этой площади и бульвар Гудзон. Затем называют Уэст-сайд-парк — единственный большой парк города, уподобляя его глотку свежего воздуха в восприятии общей ткани. Район Берген выделяется по классовой принадлежности как высший стандарт. Медицинский центр штата Нью-Джерси распознается безошибочно: белое высокое здание на бровке обрыва — гигант, расположившийся совершенно случайно в структуре города.









Из четко опознаваемого мало что еще можно добавить, исключая, разумеется, потрясающее зрелище силуэта Нью-Йорка в отдалении. Некоторые диаграммы дополняют образ города, выделяя особенно настоятельные практические нужды и отвечающие им главные пути, непрерывность которых делает их исключениями в сетке улиц Джерси-Сити. Опознаваемых районов и ориентиров предельно мало, и почти нет общеизвестных центров и узлов. Однако город обозначен несколькими ясными барьерами или разделяющими границами: надземными железными дорогами и автострадами, Палисадами, двумя береговыми линиями.

При изучении материалов интервью и эскизных зарисовок оказалось, что никто из опрошенных не представляет объемлющего образа города, в котором они живут годами. Схемы, как правило, носят фрагментарный характер, полны белых пятен и охватывают в основном небольшую территорию по соседству с домом. Обрыв воспринимается как резко изолирующий элемент, и на схемах или верхняя.! ли нижняя часть выделена как сильная, запоминающаяся, тогда как связь между ними обозначена сугубо теоретически. Особенно трудно оказалось упорядочить нижнюю часть. Когда мы просили дать самую общую характеристику города, чаще всего отвечали, что его нет как целого, что нет центра, что это не город, а собранные в кучу поселки. Вопрос «с чем ассоциируются слова «Джерси-Сити»?» оказался очень трудным для жителей этого города в отличие от бостонцев, которые легко отвечают на подобный вопрос. Один за другим опрашиваемые отвечали, что ничего особенного, что город очень трудно представить символически, что он не имеет распознаваемых частей. Одна из женщин сформулировала это следующим образом: «Это одно из самых больших огорчений в связи с Джерси-Сити. Нет ничего такого, ради чего можно было бы приехать, несмотря на расстояние, о чем я могла бы сказать: «Я хочу увидеть это, это так красиво!».

Наиболее частым ответом на вопрос о символе города было вовсе не указание на что-то в городе, а упоминание вида Нью-Йорка за рекой. Один из жителей сказал, что для него символами Джерси-Сити являются силуэт Нью-Йорка по одну сторону и эстакада Пуласки-Скайуэй, обозначающая Ньюарк, — по другую сторону. Другой подчеркивал силу ограничивающих барьеров: чтобы выбраться из Джерси-Сити, нужно или въезжать под Гудзон, или путаться в развязке Тоннел.

И при этом трудно найти более интересные, более впечатляющие общее расположение и особенности топографии, чем у Джерси-Сити, если бы его можно было построить заново. Но в действительности общий характер окружения упорно описывался словами «старое», «грязное», «неряшливое». Улицы упорно характеризовались как нарубленные. Интервью примечательны бедностью информации об окружении и скорее сугубо интеллектуальным, чем чувственным постижением конкретности образа города. Удивительно сильна тенденция к описанию через наименование улиц или функциональное использование места, а не через визуальный образ. Приведем в пример такой отрывок из описания пути в хорошо знакомой зоне:









«Пересекаем хайвей (скоростную магистраль) — он проходит по эстакаде — и, пройдя под мостом, видим первую улицу: там отдел упаковки кожевенной фирмы; второй угол — с авеню: банки по обеим сторонам. Следующий угол — там по правую руку один за другим магазины радио и скобяных изделий. Слева — бакалея и химчистка. Идешь к Седьмой улице, и на ней по левую руку — салун, по правую — овощной базар; справа — винный магазин, а на левой стороне — бакалея. Следующая улица — Шестая, здесь нет ничего примечательного, кроме того, что вновь проходишь под железной дорогой. Пройдешь под ней — следующая улица Пятая. Справа — салун, и через улицу по правую руку — новая бензоколонка, и еще салун слева».

И так далее. Во всем этом описании у нас один или два визуальных образа: эстакада и, может быть, проход под железной дорогой. Опрошенная особа начинает осознавать окружение, только когда подходит к Гамильтон-парку, и тогда перед ее глазами вдруг возни-каег огра жденная открытая площадка, в центре которой расположены эстрада и скамейки вокруг.

Многие отмечают нераспознаваемость предметного окружения:

«Везде примерно то жехамое... Все это более или менее банально. fl имею в виду то, что, когда иду вверх или вниз по улицам, это все примерно одно и то же: Ньюарк Авеню, Джексон Авеню, Берген Авеню. Иногда никак не можешь решить, по какой улице идти, по тому что они все примерно одинаковые».

... «Как бы я узнал Фэавью Авеню, подойдя к ней? По доске с названием. Это единственный способ опознать улицу в этом городе. Нет ничего определенного, просто еще один жилой дом на углу, вот и все».

... «Ну, мы в общем-то обычно находим дорогу. Если есть желание, найдется и дорога. Иногда путаешься, можно потерять несколько минут в поисках нужного места, но в конце концов выходишь к цели».

В этом относительно недифференцированном окружении опорой являются не только функции используемых мест, но и степень пользования ими, или даже степень новизны или ветхости сооружений. Уличные знаки, большие рекламы на Джорнал Скуэр и фабрики служат ориентирами. Любое благоустроенное открытое пространство вроде Гемильтон-парка или Ван Ворст-парка и в особенности большого Уэст-сайд-парка твердо хранится в памяти. В двух случаях люди считали ориентирами маленькие треугольники газонов на некоторых перекрестках. То, что перед Медицинским центром, есть небольшой зеленый участок, служит не менее важной для его опознания характеристикой, чем массивность его форм или сложность силуэта.

Очевидно, что низкая вообразимость этого окружения отразилась в его образе даже у самых давних жителей Джерси-Сити, и это проявляется в отсутствии удовлетворенности, плохой ориентации и неспособности описать или различить части города. Однако даже этот внешне хаотический строй окружения обладает некоторым упорядочивающим рисунком. Люди ухватывают и развертывают его, сосредоточивая внимание на мелких деталях и перенося его с предметности облика на другие аспекты.

Лос-Анджелес

Зона Лос-Анджелеса*, сердце крупной агломерации, дает совсем иную картину, существенно отличающуюся и от бостонской. Здесь зона, сравнимая по размерам с рассмотренными в Бостоне или Джерси-Сити, лишь немногим больше центрального делового района.





Опрошенные знают эту зону не потому, что живут здесь, а потому, что работают в одном из ее оффисов или магазинов. На рис. 14 воспроизведены результаты полевого исследования.

Как свойственно ядру агломерации, центр Лос-Анджелеса наполнен деятельностью и значениями, насыщен крупными и предположительно опознаваемыми зданиями и имеет ясный рисунок почти регулярной сетки улиц. Однако некоторые дополнительные характеристики делают его образ менее острым, чем в Бостоне. Во-первых, это децентрализованность агломерации, при которой центр лишь из вежливости называют «даунтаун», поскольку есть и несколько других центров, на которые ориентированы жители. В центре идет достаточно интенсивная торговля, но лучшие магазины уже давно не здесь, и многие горожане годами не бывают в даунтауне. Во-вторых, регулярная сетка улиц — всего лишь решетка, в границах которой не всегда удается точно локализовать отдельные элементы. В-третьих, активность центра пространственно расширяется и видоизменяется, что снижает силу ее воздействия на воображение. Частые перестройки не дают образоваться стабильной опознаваемости, формируемой историческим процессом. Сами же элементы городского ландшафта, несмотря на все попытки (иногда из-за них) придать им яркость и пышность, носят удивительно безликий характер. Тем не менее перед нами не хаотический Джерси-Сити, а активный и в целом упорядоченный центр огромной агломерации.









Вид с птичьего полета позволяет ощутить это. Если бы не специфические породы деревьев и кустов, не характерный горизонт, этот центр трудно было бы отличить от центров многих других американских городов. То же нагромождение туповатых фасадов оффисов, те же вездесущие эстакады и автостоянки. Однако схемы образа здесь гораздо более насыщены, чем в Джерси-Сити.

В основе структуры этого образа — узел Першинг Скуэр, расположенный в колене буквы Г, образованной двумя торговыми артериями — Бродвеем и Седьмой улицей. В конце Бродвея — Сивик Сентр и за его зоной — узел Плаза — Ольвера-стрит, вызывающий к себе сентиментальное отношение. Вдоль Бродвея располагаются банковский район Спринг-стрит и далее Скид Роу (Мейн-стрит). Скоростные автомагистрали, ведущие в Голливуд и Гавань, опознаются как продолжение открытых концов буквы Г. Общий образ характерен пустотой, открывающейся восточнее улиц Мейн и Лос-Анджелес и к югу от Седьмой, если не считать бесконечно повторяющейся сетки улиц. Сама центральная зона находится в вакууме. Эта Г-образная система буквально усеяна запоминающимися ориентирами, главные из которых — отели «Стэтлер» и «Билтмор», Рич-филд-билдинг, Публичная библиотека, универмаги «Робинсонз» и «Баллокс», здание Федерального банка, зал Филармонии, ратуша и вокзал «Юнион». Однако только два из этих ориентиров описывались опрошенными относительно подробно: уродливый, черно-золотой Ричфилд-билдинг и ратуша с венчающей ее пирамидой.

Кроме зоны Сивик Сентр, другие опознаваемые районы или невелики по размерам и вытянуты в линию, являясь окаймлением путей (торговля по Седьмой улице, по Бродвею, Транспортейшн Роу на Шестой улице, банковский район вдоль Спринг-стрит и Скид Роу на Мейн-стрит), или относительно слабы: Банкер Хилл, Литл Токио. Зона Сивик Сентр самая сильная из всех благодаря функциональной ясности, открытости пространства, новым зданиям и четким границам площади. Мало кто из опрошенных его пропускает. Район Банкер Хилл слабее в образном отношении, несмотря на связанные с ним исторические ассоциации, и кое-кто почувствовал, что он «за пределами зоны даунтауна». Удивительно, как, обогнув этот холм, являющийся очевидной топографической особенностью места, городское ядро преуспело в том, чтобы «похоронить» его.

Першинг Скуэр, несомненно, самый сильный из всех элементов. Площадь в самом сердце даунтауна представляет собой открытое пространство с экзотической зеленью, впечатляющее действие которого к тому же усилено использованием в роли политического форума, зала собраний на открытом воздухе, пристанища престарелых. Наряду с узлом по Плаза — Ольвера-стрит (с подключением еще одного открытого пространства) Першинг Скуэр — элемент образа, наиболее четко описываемый опрошенными: безукоризненность газона в центре, его обрамление банановыми пальмами, затем ряд стариков, усевшихся на каменных стенках, оживленные улицы и, наконец, плотные ширмы зданий даунтауна. Однако это место при всей своей примечательности не во всех случаях воспринимается как приятное. Кое-кто выражал опасения в отношении старых и чудаковатых людей, облюбовавших площадь; чаще в ответах прорывались жалость и сочувствие к этим людям, которых вытесняют к окаймляющим стенкам, не давая им выйти на газон в центре. Невыгодные для современного облика сравнения делались с прежним оформлением: рощица, в которой разбросаны скамьи и проложены аллейки. Центральный газон вызвал нарекания не только из-за его недоступности для гуляющих, но и потому, что теперь невозможно «срезать» угол через площадь, что сделал бы каждый пешеход.













Так или иначе, это ярко опознаваемый образ, усиленный доминирующим ориентиром — краснокирпичной массой отеля «Билтмор», которая придает всей площади ясную направленность.

При всей своей значимости в образе города Першинг Скуэр как бы «плавает»: площадь всего в одном квартале от обеих ключевых улиц — Седьмой и Бродвея, но многие колебались в ее точной локализации, хотя общее местоположение не вызывало сомнений. Многие во время прогулки мысленно пытались искать ее сбоку, проходя поочередно перекрестки с каждой следующей улицей. Это скорее всего вызвано сдвинутостью площади с главных осей и тенденцией смешивать разные улицы.

Кажется, Бродвей — единственный путь, по поводу которого никто не делал ошибок. Когда-то главная улица и до сих пор самая крупная торговая зона в даунтауне, Бродвей обозначен толпами на тротуарах, длиной и непрерывностью фронта торговли, шатровыми покрытиями кинотеатров и движением на улице (на других улицах только автобусы). Хотя Бродвей и признавался центральным стержнем, однако он не служит торговой зоной для опрошенных лиц, принадлежащих к «среднему» классу. Тротуары здесь заняты этническими меньшинствами и людьми с низким доходом, населяющими кварталы, которые кольцом окружают центр. Опрашиваемые воспринимают этот линеарный центр как нечто им чуждое и относятся к нему с разной степенью любопытства, желания не иметь ничего общего или опаски. Все они спешили подчеркнуть различие статуса между толпой на Бродвее и на Седьмой улице.

В целом оказывается сложным различить нумерованные поперечные улицы, за исключением Шестой, Седьмой и Первой; это смешение путей было совершенно очевидно в разных интервью. Продольные улицы с названиями тоже путают, но в меньшей степени. Некоторые из этих меридионально ориентированных улиц, в особенности Флау-эр, Хоуп, Гранд и Олив, упирающихся в Банкер Хилл, опрашиваемые путали так же, как и нумерованные.

Хотя улицы даунтауна можно спутать одну с другой, почти никто из опрошенных не ошибался в определении направления пути. Дальние ориентиры в просветах улиц вроде отеля «Стэтлер» на Седьмой, Библиотеки на Хоуп-стрит, Банкер Хилл на Гранд-стрит или чередующиеся сгущения толпы на тротуарах, как на Бродвее, оказываются достаточно частыми, чтобы обеспечить ориентацию. По сути дела, несмотря на регулярную сетку улиц центра, все эти улицы зрительно замкнуты — подъемом рельефа, скоростными автомагистралями или отклонениями в самой регулярности.

За Голливуд-фривей расположен один из самых сильных элементов — узел Плаза — Ольвера-стрит. Его описывают очень четко и подробно: очертания, деревья, скамьи, людей, черепицу крыш, «булыжную» (теперь мощенную кирпичом) мостовую, компактное пространство, товары на витринах, безошибочно узнаваемый запах свечей и сладостей.

Это место не только очень ясно воспринимается визуально, но оно еще и единственное действительно историческое место — «якорь» во.времени.

Однако в той же зоне люди с большим трудом находят дорогу между вокзалом «Юнион» и Сивик Сентр. Они ощущают, что решетчатый рисунок уже не руководит их движением, и не уверены, где знакомые улицы входят в эту аморфную область. Аламеда-стрит предательски сворачивает налево, вместо того чтобы идти параллельно меридиональным улицам: крупномасштабная расчистка зоны учреждений взломала прежнюю решетку, не привнеся на ее место ничего нового, скоростная автомагистраль играет роль разделительного рва. Казалось, можно было услышать вздох облегчения, которым большинство тех, кому нужно было пройти от вокзала «Юнион» до отеля «Стэтлер», встречали Первую улицу.





Когда мы просили описать город как целое или найти для него общий символ, наши собеседники использовали стандартные формулы: «раскинувшийся», «обширный», «бесформенный», «не имеющий центров». Как целое Лос-Анджелес с трудом поддается воображению или концептуальному представлению.

Наиболее обобщенный образ — это нечто развернутое в бесконечность, внутри чего попадаются отдельные приятные формы пространственного окружения, сопутствующего месту проживания, а в конечном итоге — чувство дезориентированное™ и разочарования. Один из опрошенных определил это следующим образом: «Это как если бы вам пришлось идти в какое-то место очень долго, а когда вы наконец туда попали, обнаруживается, что там в общем-то ничего нет».

Однако есть подтверждения тому, что ориентация в масштабе всего региона не встречает особых трудностей. «Аппарат региональной ориентации» включает океанское побережье, горы и холмы (для горожан с длительным опытом), долину Сан-Фернандо и большие районы нового строительства типа Беверли Хиллз, главную автомагистраль и систему бульваров. Такую же роль играет распределение временных слоев по всей метрополии, обозначенных состоянием, стилистикой, типом сооружений, соответствующих каждому кольцу разрастания.

Однако на ступень ниже этой крупномасштабной шкалы и структура, и опознаваемость резко затруднены. Здесь нет районов среднего масштаба и различные пути смешиваются между собой. Люди говорили о том, что теряют направление, как только сходят с привычного маршрута, что чувствуют себя полностью зависимыми от уличных знаков и указателей. На микроуровне попадаются «карманы» высокой степени опознаваемости, имеющие значение дачи в горах, дома на пляже, участки, заросшие разнообразными породами деревьев. Но все это не носит универсального характера, н крайне существенное промежуточное звено структуры — вообразимость районов среднего масштаба — обнаруживает свою слабость.

Почти во всех интервью в процессе описания пути из дома на работу наблюдалось последовательное сокращение яркости впечатлений по мере приближения к даунтауну. Вблизи дома — изобилие детальной информации о подъемах, спусках и поворотах, о людях и о зелени: повседневное внимание, интерес и определенное удовольствие от созерцания всего этого очевидны. По мере движения к центру образ становится бледнее, абстрактнее, в нем все меньше отображается непосредственных визуальных впечатлений. Зона даунтауиа, как и в Джерси-Сити, это в первую очередь набор названий и магазинных витрин. Без сомнения, это в известной степени следствие напряжения при проезде по главным радиальным магистралям. Однако тот же тип восприятия остается и после выхода из автомобиля. Вероятно, дело и в бедности самого визуального материала, и в нарастающем воздействии смога.

Дымка и смог неоднократно упоминались горожанами как источник постоянных крайне отрицательных ощущений. Они настолько приглушают цвета окружения, что общий колорит характеризуется как беловатый, желтоватый или серый. Некоторые из регулярно по утрам въезжающих в центр говорили, что они определяют силу смога по степени различимости дальних ориентиров — Ричмонд-билдинг или ратуши.

Автомобильное движение и система скоростных автомагистралей — доминирующая тема всех интервью. Это повседневный опыт повседневная битва — иногда возбуждающая, чаще тяжелая, выматывающая силы. Детали маршрутов — это прежде всего упоминания знаков и указателей, перекрестков и трудностей поворота. На скоростных магистралях решения нужно принимать задолго до их осуществления, отсюда постоянные перестроения. Это напоминает проскакивание порогов на лодке: то же возбуждение, та же напряженность, постоянное усилие «не потерять голову». Многие отмечают страх, сопутствующий движению по новому для них маршруту, но часто упоминают пересечения в нескольких уровнях, сложность больших развязок, ощущения падения вниз, крутого поворота, карабкания вверх.

На этих скоростных дорогах люди как-то улавливают общий топографический образ. Одна женщина отметила, что, переваливая через большой холм каждое утро, она фиксирует половину пройденного пути; она могла охарактеризовать форму холма. Другая заметила увеличение масштаба города за счет новых дорог, и это полностью перестроило ее представления о взаимосвязи различных элементов городского ландшафта. Некоторые отмечали ощущение удовольствия, связанного с обширными панорамами, открывающимися на считанные секунды с приподнятых над землей участков «фривея», ощущение, усиленное по контрасту с монотонным чувством упрятан-ности в огороженные стенами выемки. С другой стороны, здесь, как и в Бостоне, водители испытывали сложности в попытках локализовать автомагистраль, как-то связать ее с общей структурой города. Чувство моментальной утери ориентации при съезде с эстакады отмечалось всеми.

Другая частная тема — относительный возраст окружения. Может быть, из-за того, что столь значительная часть окружения или нова, или находится в процессе обновления, люди проявляют обостренную, почти патологическую привязанность ко всему, что пережило изменения. Так, маленький узел Плаза — Ольвера-стрит или даже пришедшие в упадок отели на Банкер Хилл приковывают к себе внимание многих из опрошенных. Создается впечатление, что здесь еще больше сентиментальная привязанность ко всему старому, чем в консервативном Бостоне.

В Лос-Анджелесе, как и в Джерси-Сити, горожане получают огромное удовольствие от зелени и цветников, которыми славятся многие жилые районы города. Первая часть движения из дома на работу связана с живыми картинами цветов и деревьев; эти детали городского ландшафта успевают с удовольствием отметить даже любители высоких скоростей. Но это никак не относится к непосредственно изучаемой нами зоне. Центр Лос-Анджелеса далек от визуального хаоса Джерси-Сити и имеет достаточное количество ориентиров, роль которых играют отдельные здания. Однако, за исключением слабо разливаемой и представимой скорее спекулятивно решетки плана, образ центра не осознается как единое целое.

Как отмечалось, Бродвей или Першинг Скуэр — самые сильные здесь образы — опрошенной группой представителей «среднего» класса воспринимаются чуждыми и даже враждебными. Маленькая заброшенная Плаза и некоторые сгустки торговли или развлечений, отмеченные ориентирами в зоне верхней Седьмой улицы, оказались единственными элементами, вызывающими какую-то привязанность. Один из опрошенных прямо выразил это, заявив, что старая Плаза на одном конце и новый бульвар Уилшир на другом — суть единственные вещи с характером и Лос-Анджелес вполне ими исчерпывается. В целом образу явно не хватает опознаваемое характерности и теплоты значения, которым обладает центр Бостона.

Похожие статьи:
Создание общественных укрытий

Навигация:
Главная → Все категории → Образ города

Статьи по теме:

• Создание общественных укрытий
• Организация дальнего видения
• Знание и чувство
• Политические аспекты
• Сохранение

Главная → Справочник → Статьи → Блог → Форум