Навигация:
Главная → Все категории → Образ города

Сохранение


Сохранение

Итак, рациональные методики оценки будущих выгод и потерь могут быть действительными на короткий промежуток времени, когда все вероятности можно перечислить, а альтернатив не столь много, чтобы это мешало эффективному выбору. Для долгих промежутков приходится изыскивать другие образы будущего. Одна из возможных стратегий — установление этического или эстетического базиса, на основании которого можно было бы установить приемлемые сегодня затраты для сохранения будущего, даже если мы и не в состоянии скалькулировать сегодняшнюю ценность этого будущего Здесь мы прямо сталкиваемся со знаменитым суждением Бойля: «Почему мы должны делать что бы то ни было во имя будущего? Что будущее когда-либо для нас сделало?». (Это тот самый могучий ум, который породил аргумент: «Безусловно, было бы лучше, мистер Спикер, пожертвовать не только частью, но, если необходимо, даже всей нашей конституцией, чтобы сохранить оставшееся!»).

Сохранение как систематическое устремление общества имеет относительно небольшую давность на Западе. Средневековые законы о лесах в Европе — единственное исключение, да и там, кажется, основной целью была защита королевской охоты и привилегий лордов на владение продуктами лесов. Эти законы объявляли охрану путем исключения: некогда треть Англии была королевским владением, и, как вы помните, с этими законами боролся Робин Гуд. Однако то самое монопольное владение, что некогда казалось средством охраны земли, стало позже двигателем ускоренной эксплуатации: когда короли нуждались в наличных деньгах, валились деревья.

Китай имеет гораздо более давнюю традицию сохранения: храмовые участки и территория императорских гробниц были святилищами, где коснуться растений или животных считалось преступлением. В обязанность чиновников, надзиравших за лесами и водами, входил контроль посевов и урожая в императорских владениях. Регулировалась вырубка леса, запрещалось устраивать запруды для отлова рыбы, были установлены охотничьи сезоны, сохранялись отмели раковин-жемчужниц, запрещались разведение костров и вырубка деревьев вдоль русла горных потоков. Один из императоров даже запретил убивать лошадей, коров, мулов, собак и цыплят. При всей религиозной мотивированности подобные эдикты преследовали менее святые цели — охраны царских охотничьих угодий или гарантии будущих урожаев для царских хранилищ. Сейчас Северный Китай практически лишен лесов, земля подверглась опустошительной эрозии, а дикие виды животных уничтожены.

Мы — свидетели полного переворота отношений во всей западной культуре: страх в связи с тем, что бесконтрольная природа одолеет человека и уничтожит плоды его рук, уступает место обратному страху. Зоопарки, ради которых когда-то опустошался животный мир для создания спектакля, теперь оказываются местами сохранения видов животных, которые в других местах обречены на исчезновение.

Сохранение — это такое хозяйствование в настоящем, благодаря которому ресурсы, важные в непредсказуемо далеком будущем, послужат гарантией против деградации непрерывно используемых видов, поскольку число вариаций имеет пределы. Мы можем пытаться предотвратить эрозию почвы, необратимое загрязнение вод и атмосферы, нивелирование какой-то особой ценности ландшафта, деградацию генетического фонда человечества, исчезновение видов, утерю знаний или произведений искусства. Критерием для включения в этот список является уверенность в том, что любой из подобных ресурсов скорее всего останется значимым для будущих поколений, что при разумном использовании они не исчезнут. В подобных случаях даже очень высокая стоимость сохранения совершенно оправданна, хотя мы и не в состоянии предвидеть далекое будущее с необходимой точностью и уже потому не можем подсчитать сегодняшнюю ценность акта охраны.

Есть и другие важные ресурсы, исчезающие по мере использования: минералы, источники энергии. Если только мы не убеждены, что они имеются в невообразимых количествах (как, например, кремний), мы должны умерить их использование сегодня во имя того, чтобы продолжить их доступность в будущее. Это может привести нас к дополнительному налогообложению или подъему цен, чтобы вызвать сокращенное потребление или перестройку производства на малогабаритные и прочные вещи. Однако вопрос о том, как, до какой степени умерять сегодняшнее пользование, остается загадкой. Возможно, достаточно удостовериться в том, что ресурсов хватит на одно-два поколения, решив, что за это время можно найти какой-нибудь полезный заменитель. Возможно, надо стремиться к максимальной локализации опустошений, что предполагает создание поселений, которые вновь используют отходы, ограничивают потребление, нуждаются в незначительном импорте материалов и энергии и потому не устраивают опустошительных набегов на ресурсы удаленных мест. Иными словами, речь идет о поселениях, в которых единственное, что имелось бы в изобилии, — это информация, которая не истощается от употребления.

Некоторые ресурсы уничтожаются в процессе использования, но могут возобновляться до тех пор, пока не произойдет необратимой реакции: таковы деревья, если вырубка не приводит к потере почвы, вода, если загрязнение не превзошло критической точки. Основа для принятия решений вновь проясняется. Безусловный приоритет принадлежит предотвращению необратимых изменений, следующая позиция — обеспечение обновляемых ресурсов для поколений «среднего» будущего.

Столь же очевидно, что уже по одним лишь этическим соображениям мы не можем продолжать накапливать на складах вероятную катастрофу в будущем. Что делать с 27 тыс. тонн нервнопаралити-ческого газа, достаточными, чтобы убить все население Земли сто раз подряд? (Это к тому же «лишний» газ. А сколько его еще считается «полезным» и сосредоточено в боеголовках ракет или минах?) Поскольку химическая дезактивация дорогостояща, упаковывать газ в контейнеры и помещать их в шахты или на морское дно куда дешевле, однако, хотя контейнеры и сохраняются немалое время, они не вечны.

Все это, однако, юридически очевидные вопросы охраны среды. Другие вопросы сложнее, и их труднее защищать в той же рубрике охраны. X. М. Рауп, сжато описывая историю усилий по охране лесов, заметил, что лесничества постоянно запаздывают в своей деятельности, поскольку строят экономические расчеты, исходя из долговременных образов будущего, сопрягая их с задачей сохранения ресурсов. Высаживают и выхаживают лес, будучи твердо уверены в грядущих прибылях, после чего обнаруживается, что на зрелый лес нет спроса: технология использования дерева меняется в несколько раз быстрее, чем растут деревья. Если бы будущие доходы от продажи дерева вычесть из первоначальной калькуляции, за этим мог бы последовать совершенно иной характер использования земли.

Сохранение как идея легко превращается в консерватизм, сохранение статус-кво: сегодняшний ландшафт, потому что мы к нему привыкли, нынешние обычаи, нынешнее экологическое состояние. Однако все это суть результаты длительных перемен в прошлом, и все еще будет меняться Живые изгороди Англии, столь яростно защищаемые от вторжения механизированного сельского хозяйства, сами являются продуктом перемен XVIII в., нанесших колоссальный социальный урон*. Ландшафт Кубы или Китая преобразуется сейчас в широчайших масштабах, что происходило в США всего лишь сто лет назад. К худшему ли эти перемены? Чарующий ландшафт Норфолк Броадс — это всего лишь земли, заброшенные средневековыми рудознатцами после истощения. Мы можем, разумеется, испытывать сомнения перед изменением нынешних форм по эстетическим или психологическим причинам или в связи с немедленными социальными потерями, но мы не можем поднимать знамя сохранения, за исключением тех случаев, когда резонно ожидать необратимых перемен и в особенности утраты навсегда какой-то ценности, которая может надолго оказаться полезной в будущем.

До недавнего времени консервация была ценностью исключительно для высшего и среднего слоев у нас в стране. Достаточно часто этой идеей прикрывались для защиты привилегий: не пускать крестьян в лес, туристов — на частные пляжи, небогатых — в пригороды. Столкновение между сохранением и социальной революцией всегда неизбежно — английская промышленная революция почти уничтожила леса Англии и покрыла ее землю сажей. Стремление населения Земли к достижению американского стандарта материального достатка может привести к грандиозному истощению энергии и материалов, к катастрофическому загрязнению среды в ходе ее растущей эксплуатации. Однако попытки установить международный контроль над загрязнением воспринимаются в развивающихся «трапах как желание приостановить необходимое для них развитие — не без некоторых оснований. В США многие меры по охране среды, которые очевидным образом уменьшают доход или препятствуют повышению заработка, встречают решительное сопротивление. Как вообще осуществить необходимые социальные изменения, минуя состояние катастрофы? Средовые ограничения, пригодные для богатых стран, не могут распространяться на другие без одновременного распространения тех же возможностей. Промышленное развитие Запада-довольно жалкая по содержанию модель, но поворот к чему-то другому требует глубоких структурных перемен в развитых странах.

Экологические принципы часто упоминаются как адекватные основы для принятия решений относительно окружения. Конечно, знание о разветвленных взаимосвязях между живыми организмами, между ними и средой их обитания играет роль в оценке дальних последствий какого-либо действия. По крайней мере это знание дает нам способность ощущать неожиданные реакции любого элемента системы в целом, которые могут сопутствовать отдельно взятому действию. Однако экологическое знание не совсем пригодно в качестве основания этической системы: эталон зрелой экологической системы — разнородной и стабильной системы, способной производить максимум биомассы или максимум энергообмена, — как-то не соответствует ни одной концепции человеческого рая. Такая система может с необходимостью иметь в числе своих элементов комаров, груды гниющей зелени, неприятный микроклимат и весьма ограниченное производство пригодной для человека пищи. Более того, мы не можем принять идеи стабильности, равновесия — наш мир должен меняться.

В конечном счете сугубо этическая точка зрения действительно видит человека как часть природы, и роль его в сосуществовании с другими видами, в заботе о них, в помощи им и всей экологической системе должна меняться и развиваться в некотором избранном направлении. Проблема в том, что основа для выбора и для сосуществования весьма далека от ясности. Для настоящего приходится ограничиться сохранением, ориентированным на человека, т.е. охраной ресурсов для человеческих нужд и заботой о том, чтобы не дать свершиться необратимому. Но это никоим образом не означает необходимости сохранять мир таким, какой он есть, хотя вполне возможно, что забота об окружении может способствовать смягчению завихрений при социальных переменах, действуя подобно маховику и тормозу при рискованном предприятии. Какой бы ни стала, наконец, наша этика, ясно, что принципы сохранения не могут выводиться лишь из физической природы универсума, происходя также из человеческих ценностей и надежд. И достаточно взгляда на ситуацию среды в развитых странах, чтобы убедиться в том, что те социальные перемены, которых мы действительно хотим, отнюдь не должны повлечь за собой распространение по всему свету североамериканских ценностей и стандартов.

Похожие статьи:
Создание общественных укрытий

Навигация:
Главная → Все категории → Образ города

Статьи по теме:





Главная → Справочник → Статьи → Блог → Форум